АРАУКАРИЕВЫЙ ЛЕС, КОНДОРЫ И ЦЕНТРАЛЬНОЕ ЧИЛИ
С тех пор было проведено еще много научных экспериментов в целях выяснения, обладают ли птицы обонянием. Теперь установлено, что грифы-индейки и желтоголовые грифы чувствуют запах. Не приходится сомневаться, что кондор — понятливая и легко адаптирующаяся птица — эксплуатирует, когда подвернется случай, обоняние грифа-индейки.
Кондоры принадлежат к семейству Cathartidae — грифам Нового Света. Однако существует аргумент и в пользу того, что они дальние родственники аистов. Исключительно мощные короткие крючковатые клювы служат для того, чтобы раздирать мясо, ноги обычно используются птицами для ходьбы и придания устойчивости телу, когда клюв с силой вонзается в жертву, но они не обладают мощью орлиных лап. Однако кондоры часто ночуют на деревьях, значит, их ноги все-таки достаточно сильные.
Ученые не склонны верить небылицам о кондорах, улетающих вместе со своей добычей. Индейцы Перу верят, что они могут утаскивать маленьких детей, но сэр Гало Плаза, бывший президент Эквадора, уверял меня, что в доме его сестры без привязи жил кондор, которого пришлось застрелить, потому что «однажды он вернулся с ягненком» и с тех пор стал убивать молодняк на овцеводческих фермах. Приходилось слышать и другие подобные истории.
Кондор приближается к добыче с большой осторожностью. Обычно он садится на некотором расстоянии выше ее и подходит к ней неуклюжей походкой. Когда крылья сложены, светлые второстепенные маховые перья образуют кольцо, которое делает птицу похожей на чудаковатую старую леди в шляпке и широких накрахмаленных юбках. Голова и шея, лишенные перьев, вблизи кажутся отвратительными. Оба пола имеют элегантный белый воротник, а самец еще и короткий гребень такого же фиолетово-черного цвета, как голова и шея. Взрослые птицы очень заботятся о том, чтобы содержать себя в чистоте: после трапезы они чистят о траву или песок голову и шею, но птенцы в гнезде имеют неприятную привычку испражняться на собственные ноги, что благодаря испарению приносит им некоторое облегчение от жары.
Ч. Дарвину рассказывали, что кондоры могут жить без пищи пять-шесть недель, но, как только появляется возможность, жадно набрасываются на еду. Я слышал о кондоре, который за один присест съел восьмикилограммовый кусок печени — две трети собственного веса. Отяжелевший после еды кондор не в состоянии взлететь с места и часто преодолевает на ногах несколько сот метров вверх по горе, чтобы избавить себя от необходимости взмахивать крыльями.
Индейцы и испанцы успешно использовали неповоротливость птиц при их ловле. Они подкладывали приманку внутрь огражденного круга, куда слетались голодные кондоры. После того как птицы наедались, они уже не могли взлететь. Повсюду от экватора до Патагонии и теперь нередко можно видеть, как до четырех десятков кондоров терзают павшую лошадь или другое крупное животное. В Чили, где кондоров отстреливают гораздо меньше, их численность возрастает, а на большей части территории Центрального Перу, населенной главным образом индейцами, кондоры встречаются очень редко.
На протяжении тысячелетий кондор неизменно занимал видное место в мифологии индейцев Южной Америки. Очертания птицы безошибочно угадываются в знаменитых линиях пустыни Наска, ее изображения встречаются на глиняных и текстильных изделиях, принадлежащих ранним культурам доинкского периода.
Индейцы высокогорья употребляют мясо кондора в пищу, а кости крыльев используют для изготовления флейт. Они верят, что если съесть жареные глаза кондора, то зрение станет острее. Другие части тушки также используются индейцами как средство против различных заболеваний. Из твердой ости пера изготовляют мундштуки.
Один крестьянин серьезно убеждал меня, что стрелять в кондора, летящего навстречу, бесполезно, пуля все равно отскочит от его перьев. В птицу, говорил он, надо стрелять только сзади, с хвоста. Разумеется, это предубеждение не подтверждается жизнью. Было время, когда на территории Перу в гнездовых колониях птиц, производящих гуано, сторожа ежегодно отстреливали до пятидесяти кондоров. Считалось, что кондоры, мешая выведению птенцов в этих колониях, препятствуют накоплению гуано.
Кондоры играют заметную роль в мифологии индейцев кечуа. Кечуа были подданными инков, империя которых простиралась примерно на три тысячи миль — от Центрального Чили до экватора. Древние календари кечуа к настоящему времени безвозвратно смешались с календарями романокатолическими и современными календарями Республики Перу. Традиционные праздники индейцев потеряли былое значение, теперь это гуляния с бесконечными танцами и огромным количеством вина. Но в некоторых деревнях, например в Паруро и Котабамбасе под Куско, до наших дней сохранились необычные состязания, которые, как говорят, символизируют борьбу индейцев с испанскими завоевателями.
Кондора ловят и привязывают, а точнее, пришивают за ноги к загривку быка при помощи кожаных ремней, пропущенных под шкурой быка. Оба обезумевших животных дико носятся по арене, пока бык не падает от усталости, кондора же, если он выживает, на следующее утро выпускают на волю. Известно, что быки и бой быков пришли сюда вместе с завоевателями из Испании, и триумф кондора символизирует успешное сопротивление, оказанное индейцами иноземцам.
На северной окраине Кальона-де-Гуайла, глубокой долины между Кордильерой-Бланка и Кордильерой-Негра в Перу, в нескольких деревнях сохранилась еще более жестокая фиеста под названием «кондорачи», что означает «расправа с кондором». Она сводится к следующему. Кондора при помощи веревки подвешивают за крылья или за ноги под аркой, и крестьяне верхом на лошадях проскакивают под ним, стараясь на всем скаку ударить птицу кулаком. Человеку, нанесшему роковой удар, оказывается честь откусить длинный желтый язык птицы и бесплатно участвовать в следующей фиесте. Нужно отметить, что это «состязание» оставляет некоторые шансы на выигрыш и кондору, хотя на первый взгляд он кажется обреченным. Раны, нанесенные клювом или когтями кондора, снискали печальную славу, так как долго не заживают из-за инфекции, разносчиком которой и является сама птица, питающаяся падалью. Именно поэтому многие всадники отмечены глубокими шрамами на руках и лицах. Однако эта ритуальная бойня сказалась на популяции кондора в Перу, по-видимому, гораздо меньше, чем страсть иных образованных перуанцев к глупой пальбе из охотничьих ружей.
Вскоре я уже хорошо знал несколько мест, где находятся гнезда кондора, но ни одно из них не годилось для съемок. Все они преимущественно располагались на выступающих уступах скал высотой не менее трех тысяч футов. Нужно было найти гнездовье, которое бы хорошо просматривалось из укрытия на расстоянии примерно тридцати метров, откуда я мог бы заснять, как взрослые кондоры приносят пищу и кормят своих птенцов. Такие съемки мне гораздо больше по душе, чем те, когда ради кадра с перепуганным птенцом нужно болтаться на конце веревки. Однако растолковать это местным крестьянам было очень трудно.
фотографии
Я вспомнил, как девятнадцать лет назад отправился в горы, чтобы увидеть гнездо кондора, но все, что я обнаружил, спустившись по круче, было одно-единственное большое белое яйцо.
И вот теперь я решил связаться с владельцем фермы, где когда-то видел яйцо кондора. Вскоре, к моей великой радости, я получил ответ. Выяснилось, что ту ферму он продал, но сейчас у него есть другая, меньшая по размерам, в окрестностях Чинколо, в трех часах езды к северу от Сантьяго. Расстояния в Южной Америке измеряются обычно в часах езды по дороге, ибо дороги очень отличаются друг от друга, и измерение в километрах мало что дает. Итак, в один из уик-эндов я отправился на ферму.
Когда я впервые увидел Хулио Прадо, меня поразила энергия, с какой он добивался процветания только что приобретенной фермы. Он занимался разведением скота херефордской породы в отчаянно засушливых условиях предгорий Анд.
Меня тронуло, что он и его очаровательная жена Инес помнили мелкие подробности моего посещения почти двадцатилетней давности. Я еще более удивился, узнав, что Инес уже имеет десятерых детей, включая прехорошеньких дочерей, которые учатся в университете. Большинство сыновей последовали примеру отца и занялись ветеринарией.
Еще будучи молодым, Хулио хорошо изучил окрестные горы. Он облазил многие соседние вершины и каждый год, пока не препятствовали пограничные споры, вместе с семьей ездил в Аргентину верхом на лошадях, пересекая хребет за хребтом.
Анды в Центральном Чили имеют ширину примерно двести миль и высоту четыре тысячи восемьсот футов. Даже вблизи Сантьяго — города почти с четырехмиллионным населением — горы настолько мало изучены, что, когда здесь недавно исчез большой американский реактивный транспортный самолет, имевший на борту военнослужащих с семьями, его так и не смогли найти. В том же районе потерпел катастрофу самолет, на котором летела уругвайская футбольная команда, и, когда он был найден, многие из ее членов сошли с ума от голода.
В летнее время на альпийские пастбища пригоняют своих коз постоянно кочующие пастухи, но, когда с первыми зимними ветрами выпадает снег, стада спускаются с гор. Старая ферма Хулио приютилась на краю этого малоплодородного края. Фермер рассказывал мне, что однажды видел, как стая кондоров — он насчитал их двести пятьдесят штук — раздирала коровьи туши. Проглотив такое количество мяса, что были уже не в силах взлететь, птицы стали, он сам это видел, отрыгивать пищу, чтобы снова отправиться в полет. Раза три Хулио видел, как кондоры атаковывали и убивали телят, особенно слабых в тот засушливый год — ведь на пастбищах немилосердное солнце выжгло всю траву. Он утверждал, что кондоры уничтожили тогда девяносто процентов молодняка и ему не раз приходилось наблюдать, как корова, стоя над детенышем, защищает его, отбиваясь рогами. Однажды кондор нападал до тех пор, пока уставшая мать не оступилась и не задавила собственного теленка. Кондор получил-таки свою добычу. Хулио рассказал также, что сначала кондоры потрошат жертву, выдирая внутренности, а затем выклевывают ей глаза и язык. Они имеют обыкновение выжидать, когда коровы спустятся к водопою, оставив своих телят беззащитными. Однажды Хулио с Инес видели, как кондоры напали на коз с козлятами. Птицы загнали коз в угол между двумя оградами, а потом расправились с малышами. Эту драму они наблюдали с противоположной стороны долины, не имея возможности как-нибудь вмешаться.
