АРАУКАРИЕВЫЙ ЛЕС, КОНДОРЫ И ЦЕНТРАЛЬНОЕ ЧИЛИ
В то же время Хулио никогда не видел, чтобы кондор нападал на человека, даже если он забирает птенцов из гнезда. Сам Хулио неоднократно проделывал это, добывая птенцов для зоопарка в Сантьяго, но птицы на него не нападали, хотя самец пролетал всего в нескольких метрах.
Хулио знал три места гнездований кондора в пределах своего прежнего владения. До одного из них можно было добраться, спустившись с утеса на длину трех связанных концами лассо, предварительно привязав себя к скале. Я, разумеется, высказал желание сначала посмотреть на два других гнезда, из которых одно было известно со дня приезда в эти места дедушки Хулио в 1906 году.
Один из сыновей Хулио ехал впереди, показывая дорогу на бывшую ферму в Педернале. На следующее утро верхом мы отправились к первому гнезду. Хулио полагал, что кондор, если позволяют условия, может гнездиться в Андах совсем низко и только человек заставил его подняться в районы высокогорья. Меня удивила доступность гнезда. Нам надо было проехать всего два часа на лошади вверх по склону, поросшему кустарником и кактусом, чтобы увидеть в небольшой скале мелкую пещеру, а точнее, выемку на склоне низкого утеса. Хулио в разное время поймал здесь двух кондоров для зоопарка, но теперь — мы это быстро проверили — гнездо было покинуто. Вместо кондора гнездо себе соорудила агуайя: беспорядочная куча палок лежала на голом выступе скалы. Трудно передать, как мы огорчились, не найдя даже следов кондора, тем более что площадка очень подходила для съемок.
На следующий день мы поспешили ко второму гнезду. Еще три часа пути по опасной тропинке вдоль отвесной стены ущелья. Наш сопровождающий не знал, где точно находится гнездо, и мной овладело неизъяснимое чувство, когда пришлось отыскивать его по обрывочным воспоминаниям девятнадцатилетней давности. Увы, тут тоже не оказалось ни яйца, ни птенца, хотя кругом в изобилии белел помет. Голый выступ скалы, где некогда было гнездо, оставался чистым. Я поднял перо кондора, оно было без бороздок — все выклевал птенец. Уже выбираясь назад, совсем рядом я увидел трех кондоров — двух взрослых и одного молодого. Они пролетели мимо, разглядывая меня.
В отдалении, на скале, куда можно было забраться, только преодолев вершину, мы заметили следы кондора: наконец-то найдено место его ночлега! Для съемок оно не было идеальным, так как устроить укрытие мы могли лишь на расстоянии двенадцати футов от гнезда, откуда снимать можно только камерой с дистанционным управлением. Но после того как целый год мы колесили по Андам, расспрашивая о кондорах всех и вся, трудно было не признать этот вариант наиболее удачным для съемок. Каков парадокс! Я оказался единственным, кто знал доступное человеку гнездо кондора. Теперь уже Гонсало, сын Хулио, заразившийся нашим энтузиазмом, обещал вести наблюдение: может быть, кондоры положат яйцо снова. Кондоры обычно откладывают только одно яйцо. Период высиживания птенцов — два месяца. Малыш остается в гнезде — небольшом углублении на голом дне расщелины — шесть месяцев. Какое-то время после этого он всецело зависит от взрослых птиц, которые добывают пищу, и недаром кондоры кладут только одно яйцо раз в два года. Это обстоятельство особенно затрудняло наши поиски, но я надеялся, что в знакомое нам гнездо на бывшей ферме Хулио в Педернале кондор вернется в следующем году.
Много раз нам приходилось слышать историю о том, как кондоры, чтобы убить животное, загоняют его к пропасти. Однажды в парке Пайне я увидел на высоком утесе большого ягненка и сразу же заметил усевшихся поблизости кондоров. Всего их было четырнадцать. Две птицы выжидали у основания небольшого утеса, «заперев» животное в ловушку: одна сидела на полпути к нему, другая заняла стратегическое положение у единственного места, где ягненок мог бы найти путь к спасению. Остальные кондоры, предвкушая пиршество, наблюдали в отдалении.
Я замер, но кондоры почувствовали мое присутствие и мгновенно поднялись в воздух. Я продолжал путь, радуясь, что, возможно, спас бедное животное.
Но на следующий день, возвращаясь по этой же дороге, я понял, что неправильно истолковал вчерашнюю картину. Взобравшись на край утеса, я обнаружил, что он всего в один метр шириной и покрыт травой. Кондоры все еще сидели поблизости, но никаких признаков ягненка — ни живого, ни мертвого — не было видно.
фотографии
Несомненно, кондорам было не по силам унести эту почти взрослую овцу. Они, по-видимому, выбрали себе здесь место для ночлега, потому что оно самое удобное и лучше всего защищено от сильного ветра, который беспрерывно дул вот уже второй день. Овца, возможно, сорвалась с утеса, испугавшись неожиданно низко пролетевших над ней кондоров. Один из них здорово напугал тогда и меня. Но сейчас, на второй день, все уже казалось чистой случайностью. (Такие же противоречивые мнения существуют относительно беркутов в Шотландии. Могут ли они загнать до смерти благородных оленей? Одни утверждают, что видели это собственными глазами, другие говорят, что это невозможно.)
Хребты, кулисами сбегающие от андского высокогорья к морю, севернее Сантьяго разделяют простирающуюся вдоль побережья долину на серию речных бассейнов. В них сосредоточены возделываемые земли. Окружающие холмы поросли сухолюбивой растительностью — акацией, кактусами и пуйей — родственницей ананаса. Когда-то в местных горах обитала шиншилла (Chinchilla laniger), восхитительный, похожий на кролика зверек с мягким, нежным мехом и загнутым пушистым хвостом. В 1899 году из Чили было экспортировано полмиллиона шиншилловых шкурок, которые шли на изготовление женских манто. К 1907 году количество их сократилось до двадцати восьми тысяч, и продавались они по цене до пятисот долларов за дюжину.
К 1920 году шиншиллы стали такой редкостью, что нужно было потратить целых три года, чтобы найти дюжину животных, которые могли бы положить начало промышленному разведению зверька. Один вид шиншиллы (Chinchilla brevicaucata) исчез почти совсем, но трудно поверить, что животное, которое успешно размножается на высоте двадцать одна тысяча метров над уровнем моря, способно исчезнуть на всей обширной территории Анд.
В нескольких часах езды к северу от Сантьяго лежит скрытая от посторонних глаз территория, где компания КОНАФ взяла под охрану популяцию шиншиллы. (Местные жители неохотно показывают места обитания этого зверька. Подобно золотодобытчикам, хранящим тайну мест разработок, они не любят рассказывать о своих охотничьих угодьях.)
Пейзаж был будто создан для ковбойского фильма: исполинские кактусы и кустарник настолько сухи, что казались омертвевшими. Стояла невыносимая жара. Быстро смеркалось, когда вместе со служащим компании я подъехал к тропинке, ведущей в заветные места шиншиллы. От карабканья вверх по каменистой осыпи склона поднимался такой шум, что я опасался, не вспугнем ли мы этих осторожных зверьков. Часа полтора мы молча ждали, пока взойдет луна. Стояла мертвая тишина. Вокруг ничего не видно, лишь чувствовалось, как спина покрывается укусами неприятного кровососущего насекомого винчука (Triatoma infestans) — переносчика болезни Шагаса, доставившей Чарлзу Дарвину в последние годы жизни большие страдания.
Утром под палящими лучами солнца мы быстро взобрались на вершину горы. Ну и пришлось мне попотеть! Ручьи пота струились за ушами, стекая за воротник. Каких усилий стоило не оступиться на каменистой осыпи и не напороться на колючки кактуса!
Повсюду в изобилии видны следы шиншиллы: черные горошинки и вмятины в пыли, где зверьки катались, чтобы прочнее был мех. Словно загипнотизированный, смотрел я на винчуков, вылезавших из своих щелей и направлявшихся к нам всякий раз, как мы присаживались на камни. Каким образом они узнавали о нашем присутствии — не знаю, но они владели очень эффективным локационным устройством и, надо думать, сильно досаждали шиншиллам. Я выбрал пару подходящих площадок и из сухих кактусов и брезента соорудил что-то похожее на укрытие, чтобы приучить шиншилл к необычным сооружениям на их территории. Шиншиллы имеют репутацию зверьков чрезвычайно пугливых, с сильно развитыми органами чувств, особенно слухом. Они и не собирались поддаваться нашим уловкам. Чтобы снять их, мы должны были использовать электронный усилитель изображения, который действует так же, как и прибор ночного видения.
На этот раз моим оператором был Джим Саундерс. Как только взошла луна, мы оставили Джима в укрытии, щедро снабдив его инсектицидами, а сами стали наблюдать грандиозное зрелище: полная луна торжественно поднималась над почти безжизненными горами. И все три ночи подряд мы потратили на то, чтобы на муле и лошади инспектора по охране тащить на место съемок оборудование.
Только на третью ночь Джиму удалось сделать единственный кадр с шиншиллой, которую мы внимательно рассмотрели в электронном устройстве усилителя изображения.
Несомненно, это был чуть ли не первый случай съёмок шиншилл в естественных условиях, однако он служил слабым вознаграждением за два дня трудной дороги и три ночи, потраченные на подготовку съемок. Нам не повезло тогда, и больше мы не получили ни одного кадра. К счастью, удалось огородить небольшой загончик, куда мы выпустили несколько ранее отловленных животных: их можно было заснять словно на воле. Этот метод часто применяется при создании фильмов 0 природе, но мы к нему прибегали очень редко, лишь при крайней необходимости.
