ЖИЗНЬ НА ВЫСОКОГОРНЫХ ПЛАТО: ПУНЫ И АЛЬТИПЛАНО
В южном полушарии лето наступает в декабре, зима — в июне, весна — в сентябре. На высоком засушливом плато Пуны почти три четверти годового количества осадков приходится на январь — февраль. Из-за холода они в основном выпадают в виде града, дождя и снега. Зато остальная часть года без осадков. Именно в эти остальные месяцы растет трава и большинство животных приносит потомство.
В сравнении с континентальным климатом, подобным тому, какой мы видим в центральной части США, климат Пуны не экстремальный. Но это холодный и суровый край. Средняя годовая температура всего два градуса тепла, суточные колебания довольно значительны — от минус пятнадцати до плюс двадцати градусов в тени. Дневные температуры при тропическом солнце были бы гораздо выше, если бы не разреженный и сухой воздух. Температура находится в такой сильной зависимости от солнечной радиации, что даже проходящее облако за пять минут может вызвать ее падение на пятнадцать градусов. Другой важный фактор — сильный ветер, который задувает в полдень и вечером с запада, принося еще более пронизывающий холод.
Пуна начинается в Чили на высоте около двенадцати тысяч футов, где появляются первые пучки многолетней травы и низкие вечнозеленые кустарники. Она кончается на высоте шестнадцать тысяч футов — там, где холод не позволяет выживать высшим растениям: на эту высоту спускаются многие ледники, которых немало даже в тропиках. Поскольку львиная доля осадков приходится на короткое лето, большую часть года Пуна — фактически пустыня.
Другой жизненно важный фактор на этих высотах — недостаток кислорода, который доставляется красными кровяными шариками в мозг и мускулы. Кровь таких животных, как лама и викунья, обладает очень высоким числом красных кровяных шариков (у викуньи — четырнадцать миллионов на кубический миллиметр, тогда как у человека — от пяти до шести миллионов). Это позволяет им намного лучше адаптироваться к высокогорным условиям, к которым могут в какой-то степени приспосабливаться и другие животные, а также человек (организм обладает способностью увеличивать как содержание в крови красных кровяных шариков, так и объем легких).
Однако на больших высотах у всех живых существ, привыкших к низким высотам, начинается гипервентиляция — непроизвольно учащенное дыхание, что вызывает выделение большого количества углекислого газа и делает кровь более щелочной. Количество углекислого газа, или кислотность крови, используется организмом как показатель потребности в кислороде. (Если на уровне моря в крови содержится мало углекислого газа, значит, в ней достаточно много кислорода.) Гипервентиляция как бы провоцирует организм на дополнительную работу, вызывая тем самым кислородное голодание и даже гибель мозговых клеток. Именно это и является причиной горной болезни, которую мы испытали на себе в Эль-Татио.
Любопытно, что организм птиц не обнаруживает такой реакции, и многие из них, мигрируя, перелетают через высокие горы. Другие животные сумели адаптироваться и к высокогорью, и к низменности (на уровне моря), если между ними нет большого различия в климатах. Поэтому нанду, чилийский фламинго, желтошейный ибис и другие встречаются как в Пуне, так и в Патагонии.
Интересен также тот факт, что, хотя воздух в Пуне намного более разреженный, это не затрудняет полета птиц, тогда как в аэропорту Ла-Паса — столицы Боливии, расположенной на высоте тринадцать тысяч триста футов, для того чтобы реактивные самолеты при взлете могли оторваться от земли, потребовалось построить необычайно длинную бетонную полосу.
В Андах есть и нелетающие птицы, например короткокрылая поганка (Rollandia micropterum) на озере Титикака, но эту особенность можно объяснить скорее отсутствием хищников, нежели необходимостью затрачивать для взлета большие усилия.
В безлесных местностях птицы гнездятся на земле или в расщелинах и углублениях, где они в какой-то мере защищены от экстремальных температур. Даже андский дятел (Soroplex rupicola) выдалбливает дупло чаще всего на скале, нависшей или над потоком, или над дорогой. Эта птица, как утверждают индейские легенды, при строительстве гнезда сначала приносит в клюве особое растение, якобы размягчающее горную породу, и только потом делает углубление. Реальность куда более прозаична: птица, как было замечено, несет в клюве строительный материал для гнезда в уже существующее углубление!
фотографии
На больших высотах многие растения приобретают подушковидную форму, позволяющую удерживать тепло и влагу. К ним относится и ярета — ярко-зеленый кустарник, по форме напоминающий мозговой коралл. Однажды я наблюдал, как андский дятел что-то упорно долбил, сидя на краю яреты. На этих открытых лугах твердая как камень ярета играет роль дерева. Она состоит из тысяч розеток, образованных крохотными цепляющимися листочками. Эти необычные зеленые подушки вырастают до метра в высоту и занимают иногда тридцать квадратных метров. Растения очень старые, им по нескольку тысяч лет: ведь они растут всего на полтора миллиметра в год. К сожалению, эти удивительные растения — прекрасное топливо, дающее сильный жар, поэтому они уничтожаются человеком намного быстрее, чем восстанавливаются.
Парк Лаука, расположенный на самом крайнем севере тонкой «ленты» чилийской территории, демонстрирует необычайную способность природы залечивать нанесенные раны, если только она получает такой шанс. Когда эта территория в 1970 году была объявлена заповедником, полагали, что во всем Чили осталось не больше пяти сотен викуний. Их численность к этому времени резко сократилась из-за усиленной охоты ради шкурок и шерсти — самой тонкой в мире. Но к 1980 году в одном парке Лаука их насчитывалось уже свыше семи с половиной тысяч. Не только восстановилась популяция викуньи, но и, поскольку прекратилась охота, возродилась вся экосистема.
Парк Лаука — место обитания нескольких интересных высокогорных видов, большинство которых живет на высоте около четырнадцати тысяч футов вокруг постоянных водоемов и кочковатых болот, называемых «бофидалес». Ранним утром растения на кочках, через которые просачивается вода, бывают покрыты ледяными цветами, и даже в середине дня эти скованные морозом «клумбы» внутри остаются твердыми. По вечерам в бледно-желтом свете замерзшие зеленые кочки становятся местом игр восхитительного, похожего на маленькую мышку с огромными круглыми ушами боливийского хомячка (Auliscomys boliviensis) — одного из множества видов мелких грызунов, обитающих в Андах.
Первоначально в парке, вероятно, жили шиншиллы, и сейчас здесь еще много ее ближайшего сородича — горной вискачи (Lagidium Viscaccia). Это животное встречается в Андах повсюду от Патагонии до Центрального Перу, где оно образует колонии, насчитывающие до восьмидесяти особей. Размером не больше кролика, вискача очень похожа на него, если не считать длинного пушистого хвоста, которым она, как белка, укрывается от холода и пользуется для поддержания равновесия. Несмотря на кажущееся сходство с кроликами, они относятся не к классу кроликов, а к классу грызунов. Мы частенько наблюдали, как рано утром вискачи выбирались из промозглых глубин каменных нагромождений погреться на солнце: каждый зверек возле своей излюбленной надежной расщелины, которую он рьяно защищает от посягательств «чужаков». Потревоженные зверьки с необычайным проворством разбегаются в разные стороны, прыгая с камня на камень, и мгновенно исчезают. Здесь, в парке, вискачи были менее пугливы, и мы могли наблюдать, с какой важностью зверьки, словно сонные мандарины, шевелили своими длинными черными усами. Вечерами вискачи вместе с хомячками кормятся на кочковатых болотах, причем одно животное обычно стоит на страже, готовое своим тонким переливчатым свистом предупредить других об опасности, будь то пролетающий орел или лиса.
Мех вискачи непрочный, но ее мясо высоко ценили индейцы. (Они одомашнили также морскую свинку — важный источник питания.) Для обеспечения пищей, содержащей протеин, семья должна была иметь какое-то количество лам и альпак. и в большинстве индейских хижин под семейной постелью, приподнятой над полом, всегда находилось место для морских свинок. Съедать безобидных животных, которые делят с тобой кров, кажется довольно жестоким, но жаркое из них получается великолепное. Мы смогли снять диких морских свинок на продуваемом со всех сторон ветрами плато. Это чрезвычайно пугливые зверьки: застыв у входа в свои норки, они часами настороженно выжидают: даже намек на малейшее движение означает опасность.
Условия Пуны трудно переносятся любым холоднокровным животным; там найдено всего лишь две рептилии: неядовитая змея и ящерица — изменчивая игуана, изобилующая разнообразием форм и окраски, о чем говорит и ее латинское наименование — Liolaemus multiformis — «многоформная». Эта ящерица обитает даже на высоте шестнадцать тысяч футов, что связано с ее особой адаптацией и довольно любопытными повадками.
Игуаны живут в расщелинах под камнями или под корнями кустарника тола — там, где ночная температура, вероятнее всего, около четырех градусов тепла. Однако они способны передвигаться и очень медленно переворачиваться даже при очень низкой температуре тела — всего в полтора градуса, но стоит им несколько минут побыть на солнце, как она поднимается до двадцати градусов. Это удается благодаря тому, что при низкой температуре окраска ящериц становится более темной, что позволяет поглощать больше солнечной радиации. К тому же ящерицы стараются сразу же забраться на какой-нибудь пучок травы, который изолирует их от холодной почвы и позволит подставить свое тело под солнечные лучи так, чтобы они все время падали под прямым углом. Поэтому тело игуаны может иметь температуру, удивительно намного превышающую температуру окружающей среды. Когда температура воздуха ноль градусов, температура ее тела может быть тридцать один градус. Эта особенность была ярко продемонстрирована, когда мы поймали одну из ящериц для съемок, посадили в коробку и на всю ночь случайно оставили в машине. Температура ночью упала до минус семнадцати градусов, и несчастная ящерка погибла от мороза, сделавшись жесткой, как деревяшка.
