МАГЕЛЛАНОВ ПРОЛИВ И НА СЕВЕР - В ПАТАГОНИЮ
Если посмотреть на карту Южной Америки, то трудно представить себе, насколько велики масштабы сражения Анд со стихией. Буйная мозаика из островов и каналов-проливов окаймляет ту часть Тихоокеанского побережья, где континент устремляется навстречу Антарктиде и погружается в воды океана. Но если посмотреть на глобус, возникнут некоторые сравнения.
Мыс Горн находится приблизительно на той же широте, что и река Клайд в Великобритании. Переверните Южную Америку «вверх ногами», так, чтобы мыс Горн стал на место Глазго, и тогда архипелаг Огненная Земля протянется вплоть до северо-западного угла Испании полосой шириной от шестидесяти до ста пятидесяти миль. Он займет территорию, приблизительно соответствующую как по широте, так и по размерам острову Ирландия. Материковая часть Южной Америки началась бы в Дублине. Но чем дальше мы будем проводить эту аналогию, тем менее удачной она окажется. В соответствии с ней ледники Тирольских гор падали бы в виде айсбергов в Средиземное море близ Венеции, а аэронавигационные и морские карты Европы покрылись бы предостерегающими знаками и пустыми, ничем не заполненными «белыми пятнами».
Конечно, главные различия определяют климат и синяя полоса океана, которая опоясывает земной шар к югу от 56 градусов южной широты и дает полную свободу циклонам и штормам; не сдерживаемые сушей ветры беснуются во всю свою мощь. Там, где Анды вторгаются в царство ветров, они извлекают из неба невероятное количество воды. На острове Пустынном, где воды Магелланова пролива соединяются с Тихим океаном, ежегодно выпадает пять метров дождей. Это делает его одним из самых влажных мест на Земле. Однако в ста двадцати милях к востоку, по другую сторону Анд, их выпадает лишь полметра.
Англичане воспитаны в вере, что климат их островов необычен, но вся необычность климата Великобритании, несомненно, заключается в том, что там всего на пять градусов теплее, чем было бы, если бы климат целиком зависел от широты. Это «отклонение» температуры не очень внушительное, но оно достаточно для того, чтобы ледники не достигали Дартмура. Дополнительным обогревом своих островов англичане обязаны милости Гольфстрима. Не будь его, Великобритания была бы такой же суровой и холодной, как Огненная Земля.
фотографии
Магелланов пролив не прямо направляется с востока на запад, а широкой v-образной петлей охватывает самую южную оконечность материка - мыс Фраувард. На лежащих к северо-западу от мыса островах, одетых низкорослыми буковыми лесами, настолько холодно, что упавшие деревья не подвергаются гниению, а в течение веков сохраняются в земле, залегая целыми скоплениями.
К северо-востоку от мыса Анды быстро уступают место равнине, простирающейся до самой Атлантики. Она сложена галькой, песком и илом, которые образуются из обломков пород, отторгнутых от гор ледниками; их обтачивали вода и ветер на протяжении более шестидесяти пяти миллионов лет. Степи Патагонии - холодная, поросшая чахлым кустарником, усеянная солончаковыми озерами-«лагунас» земля, над которой мчится ветер. Излив всю свою влагу на острова, он так иссушает равнину, что превращает ее в полупустыню, уходящую далеко на север, до Рио-Негро.
Быстроходные парусные суда-клипперы предпочитали держаться подальше от мыса Горн, дабы в туманную погоду не встретиться с не обозначенными на картах скалами, что рассеяны вдоль длинного подветренного берега. Туманы же стоят здесь большую часть года. Но в период расцвета пароходства и калифорнийской «золотой лихорадки», ещё до того, как был построен Панамский канал, на берегу материка в удобном для стоянки судов месте успел разрастись город.
Пунта-Аренас все ещё сохраняет стратегическое значение. Через него продолжают экспортировать шерсть, мороженую баранину, консервированные крабы. Нефтяные буровые вышки в открытом море и контингенты вооруженных сил свидетельствуют о нескончаемом притоке капитала.
Но этот город, сохраняющий аромат прошлого, целиком находится во власти ветра. Впервые попав туда, я видел, как люди цеплялись за уличные столбы, чтобы не быть сбитыми с ног ветром, и большие американские автомашины — атрибуты крупного порта - будучи припаркованными у края тротуара, подпрыгивали на своих рессорах — точь-в-точь как шлюпки на причале в штормовую погоду. Стоило мне выйти на улицу, как глаза забивало песком. У местных жителей есть крылатое выражение: «Если вы хотите увидеть Патагонию, остановитесь на мгновение, и она сама промчится мимо вас». Но на этот раз было безветренно.
Летя из Сантьяго в глубь страны, я заметил, что по мере продвижения к югу все лучше становится обзор панорамы Анд с самолета — идеальной площадки для съёмок. Поэтому сразу же после посадки я погнал машину на военно-воздушную базу в Каталине, где попросил удивленного часового позвонить генералу и сообщить о просьбе выделить самолет.
Была суббота, и на базе находилась на дежурстве только часть персонала, но не дольше чем через два часа мы уже снова были в воздухе — на борту двадцатиместного «Твиноттера». Пока экипаж готовился к вылету, мы предусмотрительно сняли дверь, чтобы можно было запечатлеть ледники на южной снеговой вершине. В полете конечно же будет холодно.
В течение часа самолет летел на север, к горному массиву Пайне. Когда мы достигли ледников и остроконечных вершин величественного хребта, было около восьми часов вечера, но было еще довольно светло: в высоких широтах вечера длинные. Синие тени протягивались через ледник, подчеркивая его контуры. Целый час мы летали среди зубчатых гранитных «пальцев», образующих «башни» Пайне, делали круги, проходили выше и ниже их. Уступив моим просьбам, пилот подходил к ним все ближе и ближе, пока краем крыла чуть не «сдул» снег с их пиков. В некоторых местах сильный ветер намел плотные снежные карнизы, и на обнаженной красной породе они выглядели как огромные торты, украшенные кремом. Судьба нам удивительно благоволила: воздух словно застыл, плавный полет создавал идеальные условия для съемок. Приземлившись в темноте в Пунта-Аренас, мы почувствовали удовлетворение — день не пропал зря.
Впервые войдя в пролив, теперь носящий его имя, Магеллан остановился, как писал хронист Антонио Пигафетта, «около двух островов, где в изобилии водились гуси и полосатые зубатки». «Воистину, гусей было так много, что их невозможно было сосчитать, — замечал он. — За час мы загрузили ими пять судов. Эти гуси черные, и все перья на теле и на крыльях у них одинаковые. Они не летают и кормятся рыбой». Теперь мы называем их Магеллановыми пингвинами (Spheniscus magellanicus). Первым мореплавателям было необычайно трудно добывать свежую пищу, и Дрейку пришлось пополнять свои запасы провианта в том же самом месте. Его моряки забили три тысячи пингвинов за один день. Они писали, что пингвинье «мясо ничем не отличается от мяса жирных гусей дома, в Англии». Хищническое отношение к крупным колониям птиц и морских львов со временем стало традицией; в результате миллионы пингвинов были изведены на жир, а южные морские львы почти полностью истреблены. Это варварское истребление животных продолжается и в наши дни. Рыбаки используют мясо пингвинов в качестве приманки при ловле крабов: его кладут в специальную плетеную ловушку и заманивают огромных, очень вкусных южных королевских крабов, которые сами находятся под угрозой исчезновения из-за чрезмерного лова.
Мы попали в рыболовный сезон, и все до единой лодки вышли в море ловить крабов. Как и для пингвинов, для нас это было худой вестью — оказалось очень трудно найти лодку, а без нее никак не попасть на остров Магдалена — очень может быть, один из тех, что когда-то опустошались моряками Магеллана и Дрейка, а ныне ставший национальным резерватом.
Хотя большинство людей связывают пингвинов со льдами Антарктики, три вида их широко распространены на побережье Южной Америки. Позже, путешествуя по континенту, мы с удивлением встречали гумбольдтовых пингвинов, гнездящихся под кактусами в прибрежной части пустыни Атакама; есть особый вид пингвинов и на Галапагосских островах — галапагосский пингвин.
Под моросящим дождем мы для ночлега установили на острове свои новые палатки. Еще в Англии, выбирая их, мы испытывали большие опасения. Выдержат ли они ветры Патагонии? Но теперь причин для тревоги не было. В проливе стоял штиль, и все пять недель, пока мы снимали фильм, ни разу не подул ветер. Хорошая погода значила для нас слишком много, и мы просто не могли поверить в свою удачу.
Из двери моей палатки была видна синяя полоска низкого берега острова Исла-Гранде. Пролив сиял нежной голубизной, а на переднем плане по коротко выщипанной травке вразвалку ковыляли к своим убежищам пингвины. Эти комичные животные — одни из самых популярных. Скромное черное одеяние, шаткая походка «руки в боки» — все это напоминает пьяных, участвующих в похоронной процессии. Уже начался период гнездования, и большинство пар высиживало птенцов, обычно двух. Примерно через каждые два часа родители поочередно сменяли друг друга на гнезде, так что существовало постоянное хождение «туда-сюда» — к морю и обратно — по хорошо заметным пингвиньим магистралям, которые вились по глыбам мягких осадочных пород вниз, к морю. Сначала мы смогли разглядеть только несколько групп пингвинов, нерешительно толпившихся вдоль кромки прибоя, и далеко разбросанные овальные отверстия нор, напоминающие соты. Но как только мы приближались, из каждой норы появлялась рассерженная головка, которая не только поворачивалась из стороны в сторону, но и самым забавным образом вращалась винтом вокруг своей оси — почти на триста шестьдесят градусов. Мы прикинули, что здесь скопилось около двух тысяч птиц, и запах стоял такой же умопомрачительный, как и шум.
В ту ночь, уже лежа в своих палатках посреди колонии, на расстоянии всего лишь метра от нескольких нор, мы сначала посмеялись над комизмом своего положения, затем испугались — когда пронзительный крик — смесь ослиной икоты с ритмичными оглушительными аккордами баяна — стал переходить в невообразимое крещендо.
Еще высаживаясь на берег, мы с беспокойством заметили, что в одном из заливчиков длиной до двух третей мили расположилась стоянка рыбаков. Зная, что наш подвесной мотор может стать предметом их вожделения, мы предусмотрительно унесли его в свой лагерь и привязали к тросам палатки Хью. Посреди ночи Хью проснулся и вскочил, напряженно вслушиваясь в тишину. Было слышно, как кто-то тянул за трос. Хью осторожно подошел к откидному окошку и «лицом к лицу» встретился не с крадущимся рыбаком, а... с разгневанным пингвином, который яростно атаковал трос — «чужеземца», вторгшегося на территорию его родного гнезда. Утром нам пришлось обойти все окрестные гнезда, проверяя, что ухитрились утащить за ночь наши «соседи»: мы нашли палаточные колышки, чайные ложки и всякую мелочь. При каждом удобном случае пингвины тащили друг у друга траву для строительства гнезд. Мы быстро научились остерегаться их клювов, которыми они могли наносить очень неприятные порезы.
К берегу пингвины ходили кратчайшим путем, иногда по таким кручам, что спотыкались на своих перепончатых лапах и съезжали вниз по склону на груди, пачкая при этом перья. Испугавшись чего-нибудь, пингвины опускались на «четвереньки», даже на брюхо и продвигались вперед, хлопая плавниками и отталкиваясь ногами, то есть самым неловким образом.
Отсутствие маховых перьев и короткие ноги, далеко отстоящие назад, — вот что заставляет их стоять прямо и делает такими смешными. Эти признаки, а также плотные маленькие блестящие перья и отсутствие локтевого сустава в крыле служат основанием для выделения их в особый надотряд плавающих, отличный от всех других птиц. А расположение ног, помогающее быстрому плаванию, как и любое другое отличие от обычных птиц, позволяет пингвинам наилучшим образом приспособиться к жизни в море. Как полагают, они утратили способность летать десятки миллионов лет назад и, подобно большинству сохранившихся до настоящего времени древних животных, сумели выжить благодаря тому, что достигли той стадии развития, когда оказались лучше всего приспособлены к окружающей среде.
С высоты скал было видно, как внизу, на мелководье, они носились в воде со скоростью до двадцати пяти миль в час, обнаруживая огромную энергию, скрытую в мускулистых телах. Казалось, животные не рисковали заплывать за гряду бурых водорослей, окружавшую остров; причина стала ясна, когда мы заметили показавшиеся над водой головы морских львов. Пингвины для них — лакомое блюдо, и морские львы наловчились ловить их. Стремясь уйти от преследования, пингвин, словно дельфин, попеременно то плывет, то выпрыгивает в воздух. Одно время мы строили догадки: не связано ли это с тем, что в мутной воде у животного появляется необходимость посмотреть, что впереди, однако сделанные мной фотографии показывают: выпрыгивая из воды, пингвин открывает клюв для того, чтобы вдохнуть воздух.
К сожалению, рыбаки способствовали сильному сокращению колонии пингвинов. Старые колонии больших бакланов тоже были полностью изведены на наживку, осталось несколько пар синеглазых бакланов (Phalacrocorax atriceps), гнездящихся на самых отвесных кручах. Люди крадут яйца и у чаек. Даже просто разгуливая по острову, рыбаки наносят большой ущерб воспроизводству пингвинов, которые устраивают свои гнезда очень близко к поверхности. Многие гнезда разрушает стихия, например дожди, вынуждающие животных делать гнезда все глубже в земле: пингвины иногда делают горизонтальные подземные ходы длиной до двадцати футов, и все ради одной гнездовой камеры длиной не более двух футов. Стоит сделать неверный шаг, как нога проваливается через «крышу» норы, и даже если пингвин не оказывается заваленным внутри ее, как в «ловушке», он часто покидает свое убежище. Рыбаки, должно быть, наступали на сотни таких нор. Наше сочувствие пингвинам не облегчало их участи: распознавать норы было очень трудно. На миг ослабишь внимание — и неизбежно провалишься в нору. Мы проехали почти половину земного шара, чтобы прославить их образ жизни и запечатлеть их в фильме, а тут сами же давили их!
Когда мы возвращались по Магелланову проливу, а это было время прилива, который наступал со скоростью восьми узлов, к нам присоединились несколько пар красивых пестрых дельфинов (Cephalorhynchues commersoni). Играя, они делали в воде зигзаги и кувыркались в волнах, расходящихся от нашего катера. По поверью индейцев, если дельфины начинают посвистывать, значит, близится шторм, и они предупреждают людей: «ищите убежище».
Индейцы, разумеется, издавна ловили рыбу, охотились на морских птиц, а следовательно, в какой-то мере вели себя хищнически. Но у них от количества добычи зависела сама жизнь. Теперь же королевский краб экспортируется из этого района во все уголки земного шара. По мере истощения запасов растут цены, и рыбаки прилагают все усилия, чтобы выловить то, что еще уцелело. В Южной Америке такие старания уже много раз приводили к исчезновению животных только за время короткой человеческой жизни. Когда-то большие киты были очень распространены в огнеземельских проливах, ныне же не увидишь даже костей этих китов.
По сравнению со Старым Светом в Южной Америке немного крупных, потрясающих воображение видов животных. Но так, конечно, было не всегда. В 1833 году, следуя на корабле «Бигль» на юг вдоль побережья Аргентины, Чарлз Дарвин, в то время как капитан Фицрой обследовал бухту Баия-Бланка, обнаружил на невысоком утесе в Пунта-Альта сохранившиеся в земле окаменевшие кости девяти огромных четвероногих млекопитающих.
Ученый сделал два важных вывода. Первый: эти исполинские животные вымерли относительно недавно, так как были найдены вместе с раковинами моллюсков, обитающих и поныне в зоне прилива. Второй: чтобы сохранилось такое большое число нигде больше не встречающихся видов, Южная Америка должна была быть островом. По мнению капитана Фицроя, эти захоронения монстров служат блестящим доказательством гибели животных во время всемирного потопа, но Дарвин, обративший внимание на поднятие суши и последующее расчленение ее реками, полагал, что загадка гибели гигантов и выживания меньших по величине родственных им видов кроется в другом. В настоящее время причины такого явления стали намного яснее.
Найденные во многих других местах окаменелости показали, что предположения Дарвина были верными. В течение десятков миллионов лет Южная Америка оставалась островным континентом, дрейфующим в верхних слоях магмы на собственной кристаллической плите; она была «ковчегом», где сохранились ее уникальные виды, которые при контакте с остальным миром дали начало удивительному многообразию. За последние пятнадцать лет достигнуты большие успехи в понимании того, как двигались плиты, составляющие земную кору, и какие основные изменения в физическом облике и климате Земли были вызваны этими движениями.
