Служил солдат на царской службе. Прослужил верой-правдой положенный срок, получил чистую отставку и пошёл себе домой. Шагает с полной солдатской выкладкой — на плечах шинелка, за плечами ранец, в ранце медный пятак, чёрствый сухарь да щепотка табаку.

Шёл он, шёл и притомился. Сел на пенёк.

А тут, случись, идёт по дороге нищий старичок. Увидел солдата и говорит:

— Не найдётся ли у тебя, служивый человек, табачку на понюшку?

Солдат думает: «Дать половину — так мало, обидится ещё», — и весь табак старичку отдал.

Пошёл дальше. Погодя немного опять встречается ему тот же старичок и опять просит:

— Не угостишь ли, служивый, голодного человека кусочком хлеба?

Солдат думает: «Разделить — так ничего не останется», — и отдал старичку весь сухарь.

Идёт дальше. И опять встречается ему тот же старичок.

— Не подашь ли, — говорит, — служивый человек, на бедность копеечку?

Солдат думает: «Эх, пятак-то у меня один — и захочешь, так не поделишь», — и отдал старичку свой пятак.

Тут вынимает старичок из кармана колоду карт, подаёт солдату и говорит:

— Возьми, служивый, может, пригодятся они тебе. Эти карты такие, что никогда в проигрыше не останешься.

Ну, солдат и тем доволен. Поблагодарил он старичка и дальше своей дорогой пошёл.

Шёл, шёл, приходит в царскую столицу.

Ходит он по улицам и диву даётся: тихо всюду, никто громкого слова не скажет, никто не засмеётся. Из трактира и то шуму не слыхать.

Вот остановил он на улице одну старушку и спрашивает:

— Что это, бабушка, все словно в воду опущенные ходят? Уж не случилось ли чего в нашем царстве-государстве? Всё ли здорово?

— И-и, служивый, — отвечает старушка. — Какое там здорово! Видно, давно ты не был в наших краях! Большая беда у нас приключилась. Прикачнулся к царской дочери, к Марфе-царевне, нечистый дух. Каждую ночь мучает, покою не даёт. Уж чего только царь-батюшка не делал — и колдунов, и знахарей призывал. Да никто не избавил сердечную от налётного дьявола.

Выслушал это солдат и думает: «А что, не пойти ли мне счастья попытать? Может, избавлю царевну от напасти».

Почистил он шинель, пуговицы мелом натёр, ранец за спину — и марш во дворец.

Как услышали царёвы слуги, зачем он идёт, подхватили его под руки и привели к самому царю.

А царь сидит на троне в превеликой печали, шёлковым платочком слёзы с глаз отирает — то с правого глаза, то с левого.

Отдал солдат честь — стоит, словно аршин проглотил.

— Здравствуй, служба! — говорит ему царь. — Что хорошего скажешь? Зачем пожаловал?

— Здравия желаю, ваше царское величество! Слышал я, что у вас Марфа-царевна хворает. Так вот, могу её вылечить.

Обрадовался царь:

— Ах, братец, сделай милость, услужи. Коли избавишь мою дочь от нечистого, получишь её в жёны, да ещё полгосударства в приданое.

— Рад стараться, — говорит солдат. — Прикажите только, ваше величество, чтобы выдали мне всё, что потребуется.

— Говори, что надобно, — всё будет.

— А вот что мне надобно, — говорит солдат, — меру чугунных пуль, меру грецких орехов, да ещё железный налобник и железное подобие человека, чтобы руки-ноги у него на пружинках ходили.

— Хорошо, к вечеру получишь, — говорит царь.

Изготовили солдату к сроку всё, что требовалось.

Обошёл он дворец, запер накрепко все двери и окна, а сам поместился в покоях перед самой царевниной спальней и дверь в те покои незатворённой оставил.

Потом зажёг свечи, выложил на стол свои карты, в один карман насыпал чугунных пуль, в другой — грецких орехов, надел налобник, а железного человека в тёмном углу поставил.

Управился со всем и стал у двери на часах.

Стоит, ждёт, когда сын сатаны явится.

В самую полночь прилетел нечистый дух.

Торкнулся в одну дверь, в другую, туда, сюда — всюду закрыто, нигде ни входа ни выхода. Летал, летал, наконец видит открытую дверь.

Скинулся нечистый человеком, хочет войти.

А солдат — шашку наголо.

— Кто идёт?

— Свои, — отвечает чёрт.

— Свои ли, чужие, а назовись-ка сперва!

— Да ты-то сам откуда взялся? — спрашивает чёрт.

— Я солдат, слуга царский. А ты кто такой?

— А я придворный государский.

— Где же ты, нечистая сила, до сих пор таскался?

— А где был, там теперь меня нет. Пропусти-ка, служивый.

— Нет, брат, где тебя нет, там тебе и не бывать.

А сам орешки из кармана достал и пощёлкивает.

— Послушай, — говорит чёрт, — дай-ка мне орешков погрызть.

— Много вас, бродяг, тут ходит, — говорит солдат. — Ежели всех орехами оделять, так самому ничего не останется.

А чёрт знай твердит:

— Дай, служивый! Ну хоть один орешек!

— Ну, ладно, отстань только, — говорит солдат. И даёт ему чугунную пулю.

Чёрт взял пулю в рот, грыз-грыз, никак не разгрыз, только в лепёшку смял да три зуба себе поломал.

А пока он с чугунной пулей маялся, солдат орехов двадцать разгрыз.

— Эх, служивый, — говорит чёрт, — и крепки же у тебя зубы!

— Да это что! — говорит солдат. — Это я ещё над сухарями зубы попритупил, а ты посмотрел бы, каков я был с молодых годов! Не тебе чета!

Обидно чёрту слушать такие слова. Да ответить нечего.

Думает чёрт: «Как бы этого солдата перехитрить, верх над ним взять?»

Вдруг видит: карты лежат на столе.

Вот и говорит он солдату:

— Слушай, служивый, давай в карты играть.

— Давай. А на что играть-то будем?

— Как на что? Известно — на деньги.

— Ах ты, нечистая сила! Да посуди сам, какие же у солдата могут быть деньги. Он всего жалованья три медных денежки получает. А надо ему и мыла, и ваксы, и мелу, и табаку, и в баню сходить, и бороду побрить. Нет, на деньги не пойдёт. Хочешь на щелчки играть?

— Что ж, пожалуй! Да чтобы не пятиться.

— Ладно, смотри, как бы сам не попятился!

Сели они играть.

Нечистый и играет нечисто.

А солдат хоть и видит его проделки, а виду не показывает. Да ещё и поддаётся.

Наиграл чёрт на солдата десять щелчков.

— Давай, — говорит, — бить стану.

— Бей! — говорит солдат и сам ему лоб подставляет.

Чёрт давай щёлкать его по налобнику.

Налобник гудит, а солдату хоть бы что!

Отсчитал чёрт десять щелчков.

— Что ж, теперь мне отыгрываться надо, — говорит солдат. — Это разве игра была, так, шуточки.

Сели снова играть.

Тут уж дело по-иному пошло. Не везёт чёрту — ну прямо чертовски.

Наиграл солдат на нечистого десять щелчков.

— Ну, — говорит, — подставляй теперь ты свой лоб. Покажу тебе, каково с нашим братом на щелчки играть. По-солдатски врежу. И другу и недругу закажешь.

Струсил чёрт.

— Да ты, служивый, не очень-то бей! Ты не во всю силу!

— А что, испугался? — говорит солдат. — Как дело к расчёту, так сейчас и отлыниваешь? Нет уж, мне никаким способом нельзя тебя пощадить. Я — солдат и в том присягу давал: завсегда поступать верой и правдой!

Чёрт молит, чёрт просит:

— Возьми, служивый, деньгами!

— А на что мне твои деньги? Я играл на щелчки — щелчками и плати. Разве вот что: есть у меня меньшой брат Оксён, он пробьёт тебе щелчки потише моего. А не хочешь, давай сам буду бить.

— Нет, служивый, веди лучше к меньшому брату.

Потянул солдат чёрта к железному человеку и тронул пружинку. Тут как щёлкнуло чёрта по лбу! Кубарем к другой стенке отлетел.

— Э, нет, — говорит солдат, — уговор был не пятиться.

Схватил чёрта за руку и опять к железному человеку тянет.

Вот в другой раз тронул солдат пружинку да так чёрта угостил, что тот без оглядки бежать бросился.

А солдат кричит ему вслед:

— Помни же, нечистая сила, за мной ещё восемь щелчков осталось!

Утром спрашивает царь Марфу-царевну:

— Что, дочь моя любезная, каково почивала?

— Хорошо, государь-батюшка, давно я так сладко не спала, как нынче.

На следующую ночь отрядил сатана во дворец другого чёрта. Приходит тот. Ну, слово за слово, сели играть в карты. Досталось и этому на орехи! Едва живой ноги из дворца унёс.

В тринадцать ночей перебывало у солдата тринадцать чертей, — вся, как есть, чёртова дюжина.

Призадумался тут сатана.

«Дай, — думает, — я сам пойду, на этого солдата погляжу, — что за чёрт такой?»

И пошёл.

А солдат хитёр! Приказал изготовить себе рукавицы железные десятифунтовые, царапку железную о пяти зубьях да содрать дудкой три воловьих шкуры.

В полночь является во дворец сатана.

— Здорово, служивый! — говорит.

А солдат ему:

— Шёл бы ты отсюда подобру-поздорову! А то и тебе от моего меньшого брата достанется.

Ну, солдат хитёр, да и сатана не прост.

— Что мне твой меньшой брат, — говорит. — С сатаной разговариваешь, не с кем-нибудь! Давай-ка мы с тобой силой померимся. Да уговор такой: кто верх возьмёт, тому и оставаться здесь.

— Что ж, — говорит солдат, — я не прочь. А как мериться будем ?

— А на кулачках.

— Ладно. Ну-ка, поконимся — чей первый удар.

Стали они кониться. Достался сатане первый удар.

Сатана развернулся да как стукнет! Раз, другой, третий. И всё в одно место метит — в лоб да по лбу.

Ну, сатана хоть и не прост, да и не мудрён: невдомёк ему, что у солдата налобник железный.

Бьёт сатана солдата, а тому хоть бы что, только посмеивается.

— Ну, ну, бей посильнее!

— Погоди, служивый, — говорит сатана, — дай передохнуть, руку себе зашиб. Твердолобый вы народ, солдаты!

— Ну, отдыхай себе, — говорит солдат, — а пока что я свою силу покажу.

И как стукнет сатану железным кулаком — сатана так на месте и завертелся.

А солдат его ещё раз, да ещё, да ещё! И сам посмеивается:

— Слабосильный вы народ, черти! И уж больно на голову не крепки. Что, ещё, что ли, мериться хочешь? Или расхотелось? Небось испугался насмерть!

— Уж ты сам не испугался ли? — говорит сатана. — Я тебе для смеху поддаюсь, а ты и рад. Нет, меня не перехитришь. Давай-ка теперь в чехарду-езду с тобой сыграем.

— Что ж, давай, — говорит солдат. — Только играть — так уж всерьёз, без поддавков.

Стали они опять кониться. Опять чёрту досталось первому на солдате ездить.

Вот сатана прыгнул на него, да когтями всю шкуру с солдата и снял. Сатана-то хоть не прост, да глуп: он-то думал, что это солдатская шкура, а она — воловья!

Три раза сатана на солдата махал, все три воловьи шкуры с него спустил.

А солдату хоть бы что!

— Ну и толстокожий вы народ, солдаты! — говорит сатана.

Смеётся солдат:

— А нам иначе никак нельзя. Солдат и в огне не горит, и в воде не тонет. Такая уж наша служба! Верно, брат Оксён?

Оглянулся сатана. Смотрит: в углу человек стоит.

— Это, что ли, твой младший брат?

— Он самый, — говорит солдат.

— А чего это он рот разинул? — спрашивает сатана.

— Да над тобой смеётся.

Обиделся сатана:

— Молод ещё надо мной смеяться. Проучить бы его хорошенько!

— А ты проучи! — говорит солдат.

Подошёл сатана к железному человеку, да только тронул — соскочила пружинка и зажало сатану, как клещами.

А солдат взял царапку и давай его по спине поглаживать.

Орёт сатана во весь голос, а солдат только смеётся да приговаривает:

— Щуплый вы народ, черти! Вас только тронь — вся шкура с вас долой.

— Ой, пусти, служивый! — кричит сатана.

— Да я тебя разве держу? — говорит солдат. — Ты же сам поддаёшься. Сказано было всерьёз играть, а ты поддаёшься.

Насилу вырвался сатана. И уж так побежал, что не помнил, как дорогу в своё болото нашёл. Отдышался он немного и собрал всех чертей на совет: как бы выжить им этого солдата из дворца. Думали они, думали и решили золотом откупиться. Не откладывая дела, побежали к солдату.

А солдат увидел их из окошка и кричит громким голосом:

— Эй, брат Оксён, ступай скорее сюда! Должники пришли, надо щелчки отдавать.

— Полно, полно, служивый, — говорят черти. — Мы пришли к тебе с мировой. Сколько хочешь возьми с нас золота, только уйди ты, пожалуйста, из дворца.

— Нет, — говорит солдат, — что мне золото! Уж коли хотите уважить меня, вот что сделайте. Слыхивал я, что нечистая сила больно хитра, хоть где поместится. Вот коли правда это, залезьте-ка все в мой ранец. Залезете — так я от вас навсегда отступлюсь и уж, право слово, уйду из дворца!

Обрадовались черти.

— Это для нас самое простое дело, — говорят. — Открывай свой ранец.

Солдат открыл ранец, черти полезли туда — все до единого, а сатана сверху лёг.

— Вы поплотнее укладывайтесь, — командует солдат, — чтобы на все пряжки ранец застегнулся. А не застегнётся, так уговор не в счёт.

— Ты застёгивай, застёгивай, — говорят черти. — Не твоя печаль, как мы тут лежим.

— Ну, счастье ваше, коли застегну. А не то, не прогневайтесь, ни за что не уйду из дворца.

Стал солдат затягивать ремни — и верно, все пряжки застегнулись.

Вскинул солдат ранец за спину и пошёл прямо к царю.

— Получай, царь-батюшка, — говорит. — Всю нечистую силу подобрал, все тут! — И по ранцу постукивает, словно барабанную дробь выбивает.

— Да верно ли, что все? — говорит царь.

— Все! Все! — кричат черти из ранца. — И сатана с нами!

— Ну, коли все, — говорит царь, — так всех их сжечь в этом самом ранце.

— Ранца жаль, батюшка-царь, — говорит солдат. — Сколько он мне служил!

— Пойдёшь в поход, я тебе новый дам! — отвечает царь.

На том и порешили.

Натаскали царёвы слуги из лесу преогромную гору дров, распалили костёр и сожгли всех чертей.

Тут говорит царь солдату:

— Вот что, служивый, моё царское слово верное — возьми за себя дочь мою, Марфу-царевну, и полгосударства в придачу. А как я помру — то и всем царством-государством управляй.

Назавтра же приказал царь — весёлым пирком да за свадебку.

Полилось вино из бочек, полетели пироги из печек.

Весёлый был пир — на весь мир!

ЛЮБАРСКАЯ Александра Иосифовна