При подготовке к чемпионату СССР 1924 года (в Москве) Н. В. Крыленко дал указание пригласить Е. Боголюбова и А. Селезнева, русских шахматистов, проживавших в то время в Германии.
Спрашивается, как они оказались в чужой стране?
Состоявшийся в Мангейме в 1914 году 19-й конгресс Германского шахматного союза остался незаконченным из-за начала первой мировой войны. В таблице проходящего большого международного шахматного турнира первое место в тот момент занимал Александр Алехин, набравший 91/ 2 очков из 11, на втором был Милан Видмар — 81/2, на третьем Рудольф Шпильман — 8. Среди участников был и Ефим Боголюбов с 51/2 очками. В так называемом главном турнире «А» выступал А. Селезнев, а в турнире «Б» — П. Романовский и другие русские шахматисты, которые затем были интернированы германскими властями.
Некоторые из русских шахматистов вскоре сумели вернуться домой, в том числе Алехин и Романовский, а Боголюбов и Селезнев остались на постоянное жительство в немецком городе Триберге.
Выступая после первой мировой войны за рубежом, Боголюбов добился ряда крупных успехов, а затем завоевал первый приз на международном турнире в Москве в 1925 году. Он дважды был чемпионом СССР (1924 и 1925), часто гастролировал по городам нашей страны.
Проживая поочередно в Москве и Ленинграде, Боголюбов нередко встречался с А. Ильиным-Женевским и автором этих строк. Говорил он по-русски с сильным немецким акцентом. Всегда в одном и том же сером костюме, он был чрезмерно полон и не случайно в зарубежных шахматных кругах его называли «Doppelbauer», что значит по-русски «сдвоенная пешка»!
В 1926 году Боголюбов вышел из советского гражданства и был лишен звания чемпиона СССР.
Привожу официальное заявление Е. Д. Боголюбова и его письмо председателю Всесоюзной шахсекции Н. В. Крыленко от 6 декабря 1926 г., присланные из Германии.
«Сим извещаю Шахсекцию, что я вынужден выйти из советского подданства, о чем я и подаю 12 декабря 1926 г. заявление в представительство СССР в Берлине.
Препятствия, на которые мне постоянно приходилось наталкиваться, были бы для моей семьи в дальнейшем безусловно гибельны.
С совершенным почтением Е. Боголюбов.
г. Триберг, 6 декабря 1926 г.»
«Как советский подданный, я не получил визы на въезд в Италию (та же участь, вероятно, постигла и Берлинского). Между тем это был мой последний шанс вернуть утерянное материальное равновесие. Само собой понятно, что прибегать к помощи Шахсекции я не собирался и не мог бы таковой принять, т. к. СССР страна бедная.
Так или иначе, я, благодаря моему подданству, был в этом году лишен возможности достаточно заработать на содержание моей семьи, несмотря на экономность моей жены.
Заработок, который в этом году для меня окончательно утерян, равняется десяти тысячам рублей. Берлинский турнир дал мне очень мало, а работа над сборником международного турнира в Москве, за которую мне пришлось взяться исключительно из-за принципиальных соображений, принесла мне, конечно, только убыток.
Мои дела окончательно пошатнулись. Надежда только, что Нью-Йоркский комитет будет вынужден принять мои условия. Пока что, однако, я не имею возможности выполнить мои долговые обязательства. Я не могу далее скрывать от моей жены, что настал момент выполнить данное ей слово: начать заботиться только о моей семье, устранив все встречающиеся к этому препятствия.
Посему — я сообщаю Вам, что одновременно с получением этого письма в Москве мною будет подано в Советское Представительство (Берлин) заявление о необходимости моего выхода из советского гражданства.
Каким образом это заявление будет истолковано различными советскими инстанциями — безразлично; никакое оскорбительное толкование не заставит меня реагировать.
Мой выход из советского гражданства будет являться только попыткой упрочить материальное положение моей семьи.
С совершенным почтением Ваш преданный Е. Боголюбов.
Желаю дальнейшего процветания шахмат в СССР».
Всесоюзная шахсекция, считая, что Боголюбов сам поставил себя вне рядов шахматных организаций СССР, постановила:
1. Лишить гражданина Е. Д. Боголюбова звания шахматного чемпиона СССР.
2. Гражданина Е. Д. Боголюбова из числа членов шахматной организации СССР исключить.
Во время пребывания Боголюбова в Ленинграде произошел любопытный инцидент.
Как известно, он был чемпионом СССР в 1924 и 1925 гг. Но если первое соревнование провел без поражений, набрав 15 очков из 17, то во втором с трудом обогнал шедшего за ним по пятам Левенфиша (Боголюбов проиграл две партии — Вильнеру и Берлинскому, причем Берлинский за победу над Боголюбовым получил приз «за красоту».
Это дало повод известному журналисту В. Пясту в шахматном обозрении подчеркнуть, что победа чемпиона СССР Боголюбова в 1925 году уже не является такой убедительной, как в прошлом, и даже говорит о некотором ослаблении его творческих сил.
Обидевшись, Боголюбов подал в народный суд заявление на Пяста, считая, что он должен быть привлечен к ответственности за оскорбление.
Судья, однако, не счег возможным признать Пяста виновным в оскорблении личности и категорически отверг обвинение.
После окончания Московского международного турнира 1925 года в Ленинград на гастроли приехали Р. Рети и молодой К. Торре.
Кстати, о Рихарде Рети, гроссмейстере-новаторе. Его мысли о шахматах как искусстве и глубокие исследования в теории шахматных дебютов в то время расценивались как «революционный переворот», а дебют Рети занял ведущее место на международных и отечественных турнирах.
Хочется напомнить слова Рети о работе мастера над идеей.
«Шахматная мысль,— писал он,— подчеркивает характерное, устраняет случайное и побочное и дает нам возможность в процессе шахматной борьбы впитать в себя необычайное количество образов, чувств и идей. Ошибочно думать, что эти идеи иррациональны. Они безусловно, заимствуются из действительности и все время видоизменяются сообразно жизненным условиям».
17 декабря 1925 года в Большом и Малом залах Ленинградской филармонии состоялись выступления обоих шахматистов. Рети (ему тогда было 37 лет) играл не глядя на доску против 16 представителей I — II категории.
В другом зале Карлос Торре проводил обычного типа сеанс на 21 доске, среди его участников были будущие мастера Равинский, Чеховер, Будо, Мясоедов и другие.
Конечно, наибольшее внимание привлек сеанс Рети. Он тогда считался виртуозом игры вслепую. Такого зрелища Ленинград еще не видел. На сеансе присутствовали ученые, журналисты, артисты.
Рети сидел на эстраде в мягком кресле спиной к залу, где расположились участники. Ходы передавал опытный «спикер».
Когда после четырех часов игры и десятиминутного перерыва Рети вернулся на эстраду и безошибочно повторил расположение фигур на оставшихся 11 досках, восторгу зрителей не было предела. В течение долгих минут публика дружно ему аплодировала.
Около часа ночи, после восьмичасовой борьбы сеанс закончился с результатом + 8—3 = 5 в пользу Рети.
Торре пришлось выдержать сильнейший натиск, и он добился только ничейного результата.
19 декабря 1925 года состоялся обычный сеанс Рети, организованный профсоюзами металлистов и химиков. За три с половиной часа он выиграл 21 из 36 партий, проиграл 6 и 9 закончил мирно.
Несколько слов о Карлосе Торре.
В Москве ему исполнился 21 год. Небольшого роста, в больших роговых очках на миловидном лице, он производил очень приятное впечатление. Обладая каким-то особым обаянием, Торре с первых же дней стал любимцем москвичей.
Находясь в Москве, Торре купил пятиконечную красную звездочку из рубина и гордо носил ее в петлице пиджака во время всего пребывания в нашей стране...
Напомним, что молодой мексиканец Торре на Московском международном шахматном турнире 1925 года разделил V—VI места, наравне с опытнейшим гроссмейстером С. Тартаковером (12 очков из 20). В ходе этого соревнования он одержал победу над Ласкером и добился поучительной ничьей в трудном эндшпиле с Капабланкой.
Еще при первом свидании Торре продемонстрировал нам финал своей партии с Адамсом (тогда Торре было 16 лет), сыгранной на родине Морфи (Нью-Орлеан, 1920).
ТОРРЕ АДАМС
Последовало: 14... С:с3 15. bс Ф:с3 16. Фd2 Ф:а1 17. Kре2 Ф:h1 18. Сb5 Cd7 19. Ф:d7 Kpf8 20. g6! hg 21. Kg5. Черные сдались. Блестящее окончание!
В Ленинграде Торре принял участие в небольшом турнире. Вот его итоги: Готгильф — 4 очка из 6, Рохлин и Торре — по 3, Модель — 2.
Привожу мою встречу с Торре с его примечаниями.
Дебют ферзевой пешки А46
ТОРРЕ РОХЛИН
1. d4 Kf6 2. Kf3 e6 3. Cg5 c5.
Так играл против меня Ласкер в московском турнире («Шахматный листок», № 23, 1927). Система защиты, связанная с этим ходом, дает черным, по-видимому, хорошую игру.
4. е3 cd 5. ed Се7 6. Cd3 d6 7. 0—0 Kbd7 8. Kbd2 b6 9. Ле1 Cb7 10. c3 0—0 11. Kf1.
В партии против Ласкера я сыграл 11. Kе4 и развивал ферзя на d2, но в результате, хотя партия и окончилась в мою пользу, Ласкер по дебюту получил лучшую игру. Поэтому я решил изменить тактику и перебросить все силы на королевский фланг, чтобы там повести решительную атаку.
11... Ле8 12. Kg3 Фс7.
Черные очень тонко разыгрывают дебют.
13. Kd2 h6 14. Се3 Kd5 15. Kh5! f5.
Ход выглядит антипозиционным, хотя белым это не удалось доказать. Впрочем, обоим пртивникам по положению в турнире нужно было играть на выигрыш, а потому намеренно обострять игру. На спокойное 15... K7f6 могло последовать 16. Kе4! Например: 16... K:е4 17. С:е4 K:е3 18. Л:е3 С:е4 19. Л:е4, и у белых при пассивном положении фигур противника все возможности для атаки на королевском фланге.
Если 15... К:е3, то 16. Л:е3, и белые стоят прекрасно. Грозит Лg3, Фg4 и т. д. Нельзя Cg5 из-за f4.
16. Фb3.
Белые долго думали над пожертвованием фигуры. Однако после 16. C:h6 gh 17. Л:е6 Cg5 18. C:f5 Kf8! они вынуждены разменять фигуры и лишиться атаки. Правда, у них взамен три пешки, но вряд ли они могут на что-нибудь приятное рассчитывать.
16... Kph8 17. f3.
Сыграно слишком осторожно. Энергичнее выглядит 17. Kf4!? Если бы черные решились идти на выигрыш фигуры, то могло последовать 17... K:f4 18. C:f4 е5 19. Фf7!, что привело бы к выгоде белых. По-видимому, на 17. Kf4 следует играть 17... Kf8! с обоюдными шансами. Например: 18. K:d5 C:d5 19. с4 Сс6 20. d5 Cd7.
17.. . Ch4! 18. Ле2.
Плохо 18. g3? из-за 18... К:е3 19. Л:е3 Cg5 20. f4? Фс6, и черные выигрывают.
18... K7f6 19. K:f6 C:f6 20. Лae1 Лac8 21. Kf1.
He 21. Cc4? ввиду 21... K:e3 22. Л:е3 Cg5 23. Л:е6 Л:е6 24. C:e6 C:d2 в пользу черных.
21... Ле7 22. Cd2 Лсе8 23. Сb5 Сс6 24. Фс4 С:b5 25. Ф:b5 Cg5! 26. Фd3 C:d2 27. Ф:d2 Фс4 28. а3 Фb3.
На первый взгляд кажется, что черные стоят активнее, однако последующие ходы показывают, как много еще угроз таит эта позиция.
29. Kg3 Kpg8.
Возможно, следовало проявить активность на ферзевом фланге. Например, b6—b5, а7—а5, b5— b4 и т. д.
30. Kh5! е5.
Черным кажется, что они уже могут спокойно сделать давно подготовляемый ими ход.
31. de de 32. Фd3!
Далеко рассчитанный маневр, внезапно ставящий перед черными весьма сложную задачу.
32... е4!
Единственный ход. Как иначе защитить пешку f5?
Если 32... f4, то после 33. Фg6! можно спокойно сложить оружие. Ввиду угрозы мата на g7 форсированно проигрывается пешка е5, а с нею и партия. Если 32... g6?, то, конечно, 33. Ф:d5 и 34. Kf6, выигрывая фигуру.
33. Фd4!
Второй сюрприз, после которого как будто уже нет спасения. Белые, конечно, не могли выигрывать сразу пешку е4, ибо после 33. fe? fe 34. Л:е4 Л:е4 35. Л:е4 Л:е4 36. Ф:е4 следует «тихий» шах ферзем на d1 и затем взятие коня h5. Теперь же черная пешка е4 должна погибнуть. Нельзя 33... е3 из-за 34. с4 с последующим Л:е3.
33... Кс7!
Ответная тонкость! Черные продумали над последними двумя ходами 50 минут и хотя попали в цейтнот (им осталось на 12 ходов 9 минут), зато нашли единственный выход.
34. fe.
Ничего лучшего не было. На 34. с4 следует 34... Kеб! 35. Фd5 Лd8, и нельзя играть 36. Ф:f5 из-за 36... Kd4 с потерей качества. Если же 36. Фb5, то 36... Ф:b5 37. cb Kd4 в пользу черных.
34... Kb5! 35. Фb4.
После 35. Фf2 можно и проиграть.
35... Ф:b4 36. ab fe 37. Kg3 Kd6. Ничья.
Интересная партия, потребовавшая большого напряжения сил от обоих противников.
К числу новинок в нашей стране необходимо отнести Шахматные курсы, впервые организованные в октябре 1926 года для повышения квалификации инструкторов, преподавателей и пропагандистов шахматной культуры. Лекторами были мастера П. Романовский и И. Рабинович, профессора Б. Коялович и А. Смирнов, Л. Куббель и автор этих строк. Занятия проводились 2 раза в неделю. Количество слушателей доходило до 60 чел. Местом занятий был один из залов Дворца Труда.
О массовости шахмат в 20-х годах в городе на Неве говорят (помимо чемпионатов и матчей Ленинград — Москва) крупные соревнования, проводимые силами мастеров и высококвалифицированных шахматистов.
Под заголовком «Еще одна победа» в журнале «Шахматный листок» (№ 6, 1926) была помещена итоговая статья о проведенных в Ленинграде межсоюзных шахматных соревнованиях в октябре 1925 — марте 1926 года, организованных шахматной секцией Губпрофсовета.
Этому предшествовала переквалификация всех профсоюзных шахматных объединений в городе. Она привела к дальнейшему развертыванию массовой работы по шахматам. Число любителей быстро увеличивалось.
Например, только в одном губернском комитете профсоюза металлистов было зарегистрировано 23 шахкружка и около 900 участников спортивных соревнований. Особенно крупные коллективы выросли на заводах-гигантах.
Всего на 1 января 1926 года в Ленинграде и губернии насчитывалось более 500 шахматных кружков и около 15 000 квалифицированных шахматистов.
Для успешного проведения командных соревнований в каждом из районов Ленинграда были созданы местные штабы из опытных шахматистов и представителей завкомов, фабкомов и крупных учреждений.
Каждый областной совет профсоюза (в то время их было 16) выставлял сборную команду в 50 человек (при 50—60 запасных не ниже 2-й категории). Соревнования 14 команд проводились по воскресеньям на протяжении шести месяцев в домах культуры и рабочих клубах.
Какой преданностью шахматному искусству должны были обладать как участники, так и инструкторы, чтобы жертвовать воскресными днями. Только на этой основе удалось закончить в установленный срок все матчи. А ведь в них приняло участие до 2000 шахматистов, среди которых были все мастера и первокатегорники города.
Чем объяснить такой исключительный подъем интереса к шахматному искусству? Прежде всего правильной постановкой этого дела, твердыми организационными формами кружковой работы и благоприятными условиями роста.
Еще будучи студентом 1-го курса Ленинградского университета, я носился с мыслью об организации в Питере городского женского шахматного турнира. Шли слухи, что на Западе появилась талантливая Вера Менчик, которая признана чемпионкой мира по шахматам.
10 августа 1925 года в роскошном особняке — в большом зале Ленинградского Дома ученых состоялось открытие IV шахматного чемпионата СССР. Возникла идея под его «крылышком» провести и первый женский шахматный турнир. Для него в этом же Доме мне удалось найти красивую комнату с окна¬ми, выходящими на Неву.
Но, увы, играть согласились только шесть женщин. Победу одержала Ирина Тихомирова, выигравшая все пять партий.
Этот скромный турнир стал первой важной вехой в популяризации шахмат среди женщин.
Почти через два года в том же Ленинграде в предварительных соревнованиях к женской Олимпиаде участвовало уже более 90 шахматисток. Так скромное начинание шахсекции Губпрофсовета создало основу для развития в стране массового женского шахматного движения.
